В соответствии с частью 1 статьи 123 Конституции РФ, статьей 9 ФКЗ «О судебной системе»¹  и частью 1 статьи 241 Уголовно-процессуального кодекса РФ²  уголовное судопроизводство осуществляется с соблюдением принципа гласности. Раскрывая этот принцип, различают общую гласность (возможность присутствия на суде всех желающих) и гласность сторон (право сторон предстать перед судом). Общая гласность предполагает, в том числе, право опубликования и обсуждения сведений о происшедших на суде событиях и принятых решениях.³  Широкое освещение и общественное обсуждение деятельности судов невозможно без участия средств массовой информации. Правовое регулирование порядка доступа журналистов в суды и опубликования информации о судебных процессах в России и анализ такого регулирования имеют свою историю, обращение к которой может способствовать появлению новых подходов к освещению СМИ открытых судебных процессов. Поэтому анализ развития уголовно-процессуального законодательства и законодательства о средствах массовой информации в аспекте обеспечения принципа гласности представляет в условиях осуществляющейся правовой реформы теоретический и практический интерес.

В уголовно-процессуальной литературе справедливо отмечается, что «принцип гласности пронизывает все уголовное судопроизводство, все его стадии. Он действует даже в стадии предварительного расследования, поскольку, формируя материалы уголовного дела, дознаватель, следователь, прокурор должны иметь в виду, что собранные ими материалы уголовного дела впоследствии будут оглашаться и исследоваться в открытом судебном заседании».⁴  Поэтому нельзя согласиться с теми авторами, которые считают, что принцип гласности судебного разбирательства относится только к судебному производству (и поэтому помещен в главу 35 УПК «Общие условия судебного разбирательства»).⁵  В данной статье рассмотрение принципа гласности ограничивается рамками судебного разбирательства по уголовному делу.

Принцип гласности уголовного судопроизводства в российском праве и науке при осуществлении судебной реформы 60-х годов
XIX века

Значимость и необходимость принципа гласности уголовного судопроизводства признавались наукой уголовного процесса не всегда. До судебной реформы 60-х годов XIX века российское уголовное судопроизводство велось тайно. Этому давалось теоретическое обоснование. Так, Я.И.Баршев⁶  приводил следующие доводы против гласности судопроизводства: «Присутствие народа ничего не дает для правосудия, так как в лице судей судит сам закон. Присутствующая в суде публика не дисциплинирует суд и стороны, ибо не имеет достаточного объема знаний, позволяющего следить за правильностью судопроизводства. Гласность судопроизводства содействует укрытию следов преступлений, потворствует сговору подсудимых и приводит к тому, что среди молодежи распространяются сведения о способах совершения преступлений».⁷ 

С устранением гласности становится излишней и устность судебного разбирательства, которая «служит обыкновенно источником незрелого и не обсудливого решения уголовных дел и влечет за собою ораторство в судах, столь вредное и противодействующее требованиям правды и справедливости, что под его покровом и защитою часто самый низкий злодей сходит с суда с титлом человека невинного, к явному соблазну и негодованию целого народа».⁸ 

Отношение к принципу гласности коренным образом изменилось при осуществлении судебной реформы 60-х годов XIX века: ему придавалось исключительное значение. Доводы в пользу негласного суда были подвергнуты критике. «Тайна производства, подобно жестоким наказаниям, порождает сострадание к осужденному и неуверенность в правильности приговора»,⁹  — писал виднейший дореволюционный ученый-процессуалист И.Я.Фойницкий.

Выдающийся процессуалист, профессор В.К.Случевский отмечал, что «на негласном суде невиновный никогда не будет вполне оправдан».¹⁰  Интересно, что впоследствии эта мысль получила отражение в части 1 статьи 11 Всеобщей декларации прав человека, формулирующей принцип презумпции невиновности следующим образом: «Каждый человек, обвиняемый в совершении преступления, имеет право считаться невиновным до тех пор, пока его виновность не будет установлена законным порядком путем гласного судебного разбирательства, при котором ему обеспечиваются все возможности для защиты»¹¹  (курсив наш. — С.Р., Д.Г.).

Также В.К.Случевский ссылался на известного английского юриста и философа Иеремию Бентама, предлагавшего «назначать публику по наряду в зал судебного заседания, на случай, если бы охотников на это не оказалось».¹²  Данное предложение тоже не забыто. Так, проект Декларации ООН о правах и обязанностях частных лиц, объединений и общественных организаций по защите повсеместно признанных прав и свобод человека предусматривает учреждение института судебных наблюдателей, правомочных посещать открытые судебные заседаний с тем, чтобы удостовериться в соблюдении основных прав и свобод человека.¹³ 

Подводя итог изложенному, не будет преувеличением сказать, что понятия «новый суд» и «гласный суд» для современников судебной реформы позапрошлого века были синонимами.

Изложенное не означает, что дореволюционные процессуалисты не видели отрицательных сторон принципа гласности, некоторые из которых были отмечены Я.И.Баршевым. Однако они полагали, что положительное влияние принципа гласности перевешивает его негативные стороны, которые, к тому же, частично нейтрализуются проведением в исключительных случаях закрытого судебного разбирательства.¹⁴ 

Возможность закрытия дверей зала судебного заседания особенно актуальна для подсудимого, обвиняемого в совершении относительно незначительных преступлений, когда позор публичного появления на скамье подсудимых переживается тяжелее, чем возможное наказание. В Уставе уголовного судопроизводства 1864 года такие ситуации принимались во внимание — при разбирательстве у мирового судьи дел частного обвинения (по которым обвинителем выступал не прокурор, а потерпевший), судья имел право по ходатайству обеих сторон провести закрытое заседание (пункт 3 статьи 89 Устава уголовного судопроизводства). Заметим, что действующее законодательство не содержит аналогичного основания проведения закрытого судебного заседания.

Отношение к гласности как к существенному принципу уголовного судопроизводства выразилось и в том, что положение о публичности заседаний суда было включено в «Основные положения Устава уголовного судопроизводства», утвержденные Александром II 29 сентября 1862 года.¹⁵  И если в целом судебная реформа вводилась на территории Российской Империи поэтапно, то начала устности и гласности были введены одновременно во всех судах Империи уже на заре судебной реформы (законом от 11 октября 1865 года).¹⁶ 

Особое значение при осуществлении судебной реформы придавалось печатному слову. Об этом, прежде всего, свидетельствует тот факт, что 20 ноября 1864 года, вместе с судебными уставами, были утверждены Правила для печатания решений судебных установлений,¹⁷  позднее инкорпорированные в Устав о цензуре и печати 1890 года.¹⁸ 

Правила эти интересны тем, что в них разграничивались «освещение» и «обсуждение» судебной деятельности. Право освещать деятельность судов заключалось в возможности напечатать в «повременном печатном издании»¹⁹  каждое состоявшееся в открытом судебном заседании решение по существу уголовного дела в том именно виде, в котором оно изложено в приговоре (статья 1). Это право принадлежало как частным лицам, так и самим судебным установлениям.²⁰  Равным образом разрешалось печатать обо всем происходившем в открытом заседании судебного установления при рассмотрении дела (статья 2).

Что касается разбора и обсуждения судебных решений, то они допускались только в юридических изданиях и в тех повременных изданиях, в которых учреждался особый отдел юридической хроники. При этом Правила требовали строго соблюдать должное уважение к судебному установлению, постановившему решение, к его должностным лицам (статья 3).

Дополнительные ограничения на публикацию сведений о деятельности судов можно обнаружить в Уставе о цензуре и печати, статья 97 которого предписывает, что «при рассмотрении сочинений и статей о несовершенстве существующих у нас постановлений дозволяются к печати только специальные ученые рассуждения, написанные тоном, приличным предмету, и притом касающиеся таких постановлений, недостатки которых обнаружились уже на опыте». При этом «в рассуждениях о недостатках и злоупотреблениях… судебных мест не допускается печатание имен лиц и собственного названия мест и учреждений» (статья 98). Указанные рассуждения «дозволяются только в книгах, заключающих не менее десяти печатных листов, и в тех периодических изданиях, на которые подписная цена с пересылкою не менее семи рублей в год» (статья 99).

Приведенные правила нельзя оценить однозначно. С одной стороны, они препятствовали искажению сведений о работе судов в печати и появлению невежественных рассуждений на тему правоведения. Эти проблемы не потеряли актуальность для современной российской прессы, и, быть может, опыт реформаторов позапрошлого века стоило бы изучить внимательнее.²¹  Разумеется, жесткие требования, которые во второй половине XIX века предъявлялись к освещению российскими журналистами судебного процесса, сегодня выглядят неприемлемыми с точки зрения конституционно-правовых стандартов свободы слова. Однако сами подходы к проблеме взаимоотношений прессы и судов представляют определенный интерес.

С другой стороны, нормы Устава о цензуре и печати препятствовали острой и конструктивной критики пороков судопроизводства и особенно злоупотреблений отдельных должностных лиц, чем существенно ослабляли дисциплинирующее значение принципа гласности.

Принцип гласности уголовного судопроизводства в современном российском праве

Конституция 1993 года во втором разделе, содержащем заключительные и переходные положения, предусматривает приведение уголовно-процессуального законодательства в соответствие с Основным Законом. В ходе подготовки нормативной основы данной реформы, соотношение принципа гласности уголовного судопроизводства и прав представителей средств массовой информации нашло наиболее рельефное отражение в проекте УПК, подготовленном рабочей группой Государственно-правового управления Президента РФ.²²  Статьи 40-41 проекта, в частности, предусматривали, что:

— суды используют СМИ для оповещения о предстоящих заседаниях на согласованных со СМИ условиях;

— помещение, где происходит разбирательство уголовных дел, должно быть доступно для СМИ. В зале судебного заседания для представителей прессы могут отводиться специальные места;

— присутствующие в судебном заседании лица вправе делать заметки, зарисовки, вести стенограмму и звукозапись с занимаемых ими мест. Иные формы фиксации происходящего в суде допускаются только с разрешения председательствующего;

— дознаватель, следователь, прокурор, по просьбе представителей СМИ за плату вправе выдавать им копии материалов дела;

— представители СМИ не вправе разглашать указанные материалы без разрешения должностных лиц, от которых они получены.

Таким образом, данный проект УПК хотя и не предоставлял журналистам специальных прав, но ориентировал правоохранительные органы и, прежде всего, суд на взаимодействие со СМИ. Указанные положения проекта, к сожалению, не получили развития в действующем УПК РФ. Статья 241 УПК РФ, посвященная гласности судопроизводства, о представителях СМИ специально не упоминает. Однако она содержит несколько важных для рассматриваемой темы положений. Во-первых, судья обязан указать в постановлении о проведении закрытого судебного разбирательства конкретные, фактические обстоятельства, на основании которых суд принял данное решение (часть 21). Во-вторых, статьей 241 предусмотрено право присутствующих в открытом судебном заседании вести письменную запись и аудиозапись процесса. Фотографирование, видеозапись, киносъемка допускаются с разрешения председательствующего судьи (часть 5).

Реализация принципа гласности уголовного судопроизводства заключается не только в обеспечении права представителей средств массовой информации присутствовать в зале суда при проведении открытых судебных заседаний, но и в установлении соответствующих законодательству общих правил доступа журналистов в суды (аккредитация), а также в предоставлении представителям средств массовой информации возможности знакомиться с материалами уголовных дел, по которым уже вынесено решения суда.

Обеспечение права журналиста присутствовать в открытом судебном заседании по уголовному делу

В настоящее время существует недостаточно эффективная процедура восстановления нарушенных прав журналиста в том случае, если ему, в нарушение статьи 241 УПК РФ, не разрешили включить диктофон, либо он не был допущен в открытое судебное заседание или был незаконно удален из зала суда уже в ходе процесса. Журналист не является участником уголовного процесса и, соответственно, не может обжаловать решение судьи в кассационном (апелляционном) порядке (часть 4 статьи 354 УПК РФ). Обращение же в суд в порядке гражданского судопроизводства с заявлением об обжаловании решений и действий органов государственной власти (глава 25 ГПК РФ)²³  имеет смысл только в том случае, если у журналиста есть доказательства нарушения его права присутствовать в зале судебного заседания. Таким доказательством, прежде всего, будет служить протокол судебного заседания, в который должно быть занесено решение судьи о недопущении присутствия журналиста или использования им звукозаписывающей аппаратуры. Однако здесь вновь возникает проблема: если такое решение не занесено в протокол, журналист не может об этом ходатайствовать, так как он не является участником процесса. Единственным выходом из описанной ситуации может быть обращение журналиста к участникам процесса (прежде всего, к прокурору как должностному лицу органа надзора за законностью)²⁴  с требованием заявить ходатайство об устранении нарушения права на открытое разбирательство дела. Участники процесса также могут быть вызваны в качестве свидетелей в рамках дела, возбужденного в порядке, предусмотренном ГПК РФ.

Журналист также вправе обратиться в квалификационную коллегию судей в порядке, предусмотренном Законом РФ «О статусе судей в Российской Федерации»²⁵  и Федеральным законом «Об органах судейского сообщества в Российской Федерации»,²⁶  с требованием о привлечении к дисциплинарной ответственности судьи, воспрепятствовавшего выполнению журналистом своих профессиональных обязанностей (абзац 1 пункта 1 статьи 121 Закона РФ «О статусе судей в РФ»; пункт 6 статьи 2 Кодекса чести судьи Российской Федерации).²⁷  Данный порядок обжалования действий судей является не самым оперативным, и, быть может, не самым эффективным, так как жалоба подлежит рассмотрению в течение месяца со дня обращения (статья 25 ФЗ «Об органах судейского сообщества в РФ»), а у квалификационной коллегии есть право передать жалобу председателю суда, где работает судья, действия которого оспариваются (пункт 2 статьи 22 «Об органах судейского сообщества в РФ»). Тем не менее, можно предположить, что судья, получивший официальное или неофициальное предупреждение от своих коллег, в следующий раз сначала тщательно обдумает правомерность своего действия перед тем, как необоснованно не допускать журналиста в зал судебного заседания, удалять его из зала судебного заседания или запрещать аудиозапись.

Те же средства могут быть использованы журналистом, если судья не рассмотрел просьбу журналиста о производстве фотографирования, видеозаписи, киносъемки в судебном заседании и не вынес по ней решение. Однако обжалование отказа в разрешении на производство указанных видов записей, на наш взгляд, является практически бесперспективным, так как УПК не установил основания принятия судом того или иного решения, оставив их определение полностью на усмотрение суда. Соответственно, обжаловано может быть лишь несоблюдение процедуры, выразившиеся в нерассмотрении соответствующей просьбы журналиста.

Право журналиста присутствовать при рассмотрении уголовного дела в открытом судебном заседании неотделимо от других его прав, предоставленных статьей 47 Закона РФ «О средствах массовой информации» (далее – Закон о СМИ).²⁸  Поэтому, представляется, именно в законодательстве о СМИ должна быть разработана процедура быстрого восстановления прав журналиста, в том числе и в случае их нарушения в уголовном судопроизводстве.

Аккредитация журналистов при судах

Концепция информационной политики судебной системы29  в соответствии со статьей 48 Закона о СМИ предусматривает необходимость аккредитации представителей СМИ при судах на основе типовых правил, которые только предстоит принять. В настоящее время такие правила разрабатываются судами самостоятельно.³⁰ 

Следует согласиться с А.Г.Рихтером в том, что у журналиста «не может быть… меньше прав, чем у другого гражданина. Например, чтобы пройти в зал заседаний, нет необходимости проходить аккредитацию или предъявлять редакционное удостоверение».³¹  Институт аккредитации не должен преследовать цель каким-либо образом сузить права журналиста, предоставленные ему статьей 47 Закона о СМИ. Наоборот, аккредитация журналиста при органе государственной власти (в данном случае — суде) призвана упорядочить, облегчить использование журналистом своих прав, а также наделить его дополнительными правами (части 3-4 статьи 48 Закона о СМИ). Однако не во всех правилах аккредитации учитываются указанные обстоятельства.

Например, рассмотрим Положение об аккредитации российских журналистов при Московском окружном военном суде.³²  Пункт 8 Положения раскрывает обязанности Суда по отношению к журналисту: Суд обеспечивает доступ аккредитованного журналиста в здания как МОВС, так и входящих в его состав гарнизонных военных судов33  в сопровождении представителей пресс-служб гарнизонных военных судов, а также представителей воинских частей и соединений, в которых рассматриваются дела в присутствии личного состава, содействует получению в гарнизонных военных судах необходимой информации в интересах реализации редакционного задания.

Журналист, с другой стороны, должен соблюдать Положение об аккредитации, а также не менее чем за пять дней в письменном виде уведомлять пресс-службу Суда о планируемых посещениях судебных заседаний, сроках и планах работы, как в Суде, так и входящих в его состав гарнизонных военных судов. Законность данной нормы вызывает сомнения по двум причинам. Во-первых, Закон о СМИ не содержит такой обязанности журналиста. Наоборот, Закон обязывает аккредитовавшие журналистов органы предварительно извещать их о заседаниях, совещаниях и других мероприятиях, обеспечивать стенограммами, протоколами и иными документами, создавать благоприятные условия для производства записи (часть 3 статьи 48).

Во-вторых, применительно к уголовному судопроизводству, такая норма может во многих случаях парализовать деятельность журналиста. Так, постановление о возбуждении ходатайства об избрании в качестве меры пресечения заключения под стражу подлежит рассмотрению в течение 8 часов с момента поступления материалов в суд (часть 4 статьи 108 УПК РФ), суд кассационной инстанции принимает решение по жалобе или представлению на постановление судьи об избрании в качестве меры пресечения заключения под стражу или об отказе в этом не позднее чем через 3 суток со дня их поступления (часть 11 статьи 108 УПК РФ).³⁴  Своевременно подать заявку о присутствии в судебном заседании в таких случаях невозможно. Таким образом, журналист фактически лишается возможности присутствовать в суде при рассмотрении дел данной категории.

Ознакомление журналиста с материалами уголовных дел

Не менее значимы для представителей СМИ возможности ознакомиться с материалами уголовного дела, а также получить копии состоявшихся в открытом судебном заседании решений. УПК РФ каких-либо указаний на этот счет не содержит. В Концепции информационной политики судебной системы признается необходимым «выдавать журналисту судебный акт, вступивший в законную силу, по просьбе руководителей средств массовой информации, интересы которых он представляет. В исключительных случаях с согласия лиц, принимающих участие в деле, и при наличии ходатайства редакции журналист может ознакомиться с иными материалами дела, рассмотренными в судебном заседании. Просьбы СМИ о предоставлении материалов нерассмотренных судебных дел удовлетворению не подлежат». Однако указанные правила в силу пункта 4 части 1 статьи 10 ФЗ «Об органах судейского сообщества» носят лишь рекомендательный характер.

В соответствии с пунктом 4 части 1 статьи 47 Закона о СМИ журналист имеет право «получать доступ к документам и материалам, за исключением их фрагментов, содержащих сведения, составляющие государственную, коммерческую или иную специально охраняемую законом тайну». Однако часть 2 статьи 10 Закона РФ «О статусе судей в РФ» не обязывает судью к даче «каких-либо объяснений по существу рассмотренных или находящихся в производстве дел, а также представлять их кому бы то ни было для ознакомления, иначе как в случаях и порядке, предусмотренных процессуальным законом».

Вместе с тем, говорить о коллизии в правовом регулировании возможности журналиста ознакомиться с материалами уголовного дела правомерно лишь применительно к материалам дел, приговоры или иные решения по которым вступили в законную силу. В отношении еще не рассмотренных дел ситуация иная. В соответствии с частями 1 и 2 статьи 240 УПК РФ в судебном разбирательстве все доказательства по уголовному делу подлежат непосредственному исследованию, за исключением случая, когда приговор постановляется в особом порядке при согласии обвиняемого с предъявленным ему обвинением. Оглашение показаний, данных при производстве предварительного следствия, возможно лишь в некоторых предусмотренных законом случаях.

Доказательства, признанные в установленном порядке недопустимыми, не имеют юридической силы, не могут быть положены в основу обвинения (часть 1 статьи 75 УПК РФ), не подлежат включению в обвинительное заключение или обвинительный акт (часть 3 статьи 88 УПК РФ), не могут исследоваться и использоваться в ходе судебного разбирательства. О недопустимых доказательствах запрещается сообщать присяжным заседателям (части 5-6 статьи 235 УПК РФ).

Данные нормы имеют значение в контексте рассматриваемого вопроса потому, что журналист, ознакомившись с материалами нерассмотренного уголовного дела, получает возможность в своих публикациях использовать данные, которые уже были или могут быть признаны недопустимыми доказательствами. Такая возможность, во-первых, ставит под сомнение достоверность сообщаемых журналистом сведений (чем нарушается часть 1 статьи 38 Закона о СМИ) и, во-вторых, влияет на формирование внутреннего убеждения присяжных заседателей, от которых информация о недопустимых доказательствах скрывается.

Известный русский дореволюционный ученый-процессуалист Л.Е.Владимиров отметил, что «воспрещения доказательств могут иметь место лишь для ограждения невиновности человека».³⁵  Поэтому вольные или невольные «промахи» журналиста, связанные с использованием данных, признанных недопустимыми доказательствами, вступают в противоречие с принципом презумпции невиновности и нарушают законные интересы обвиняемого. По мнению исследователей, особое значение имеет предотвращение подобных ошибок именно в уголовном судопроизводстве, где на основе доказательств решается вопрос о виновности подсудимого и, при наличии оснований, применении мер уголовного наказания, и где ошибка при вынесении решения обходится особенно дорого как для личности, так и для государства и общества.³⁶  Следовательно, в целях обеспечения интересов личности и правосудия доступ журналиста к материалам не рассмотренных судом уголовных дел должна быть исключена.³⁷ 

Заключение

Участвуя в осуществлении принципа гласности судопроизводства, журналист выступает субъектом комплекса правоотношений. Правоотношения между журналистом как одним из лиц, присутствующим в судебном заседании по уголовному делу, и судом регулируются уголовно-процессуальным законом (статьи 241, 257-258 УПК РФ). Но между указанными субъектами складываются и другие правоотношения, обусловленные особым правовым статусом журналиста. Эти правоотношения не являются специфически уголовно-процессуальными и должны подробнее регулироваться законодательством о СМИ относительно любых аспектов взаимодействия органов государственной власти и журналистов по реализации последними своего общественного долга.

Вместе с тем, в соответствии с частью 1 статьи 1 УПК РФ порядок уголовного судопроизводства устанавливается УПК РФ. Суд не вправе применять федеральный закон, противоречащий Кодексу. Установив в ходе производства по уголовному делу несоответствие федерального закона или иного нормативного правового акта УПК РФ, суд принимает решение в соответствии с последним (части 1 и 2 статьи 7 УПК РФ). Перечисленные положения уголовно-процессуального закона могут затруднить деятельность журналиста в судебном заседании, если суд обнаружит действительные или мнимые противоречия между нормами УПК и Закона о СМИ. Поэтому необходимо дополнить текст УПК РФ положениями, устанавливающими основы правового положения журналиста, присутствующего в открытом судебном заседании по уголовному делу, а также предусмотреть в тексте Кодекса отсылки к Закону о СМИ.

Существующая несогласованность законодательства о СМИ с новым уголовно-процессуальным законодательством препятствует эффективной реализации прав журналистов в сфере уголовного судопроизводства. Это положение требует скорейшего исправления. Ведь принцип гласности уголовного судопроизводства имеет, прежде всего, общественное значение. И если журналист, действующий в рамках этого принципа, не может реализовать права, вытекающие из его профессионального статуса, то это свидетельствует не только об умалении прав журналиста, но и об ущемлении интересов общества в целом.

Примечания

 1 Федеральный конституционный закон «О судебной системе Российской Федерации» от 31.12.1996 № 1-ФКЗ (ред. от 04.07.2003) // Собрание законодательства Российской Федерации. 1997. № 1. Ст. 1.

 2 Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации от 18.12.2001 № 174-ФЗ (ред. от 29.06.2004) // Собрание законодательства Российской Федерации. 2001. № 52. (Ч. 1.) Ст. 4921. 2003. № 50. Ст. 4847.

 3 Фойницкий И.Я. Курс уголовного судопроизводства. Т. 1. СПб., 1996. — С. 93-94. Викторский С.И. Русский уголовный процесс. М., 1997. — С. 17.

 4 Научно-практический комментарий к Уголовно-процессуальному кодексу Российской Федерации. Под общ. ред. В.М. Лебедева, отв. ред. — В.П. Божьев. Издание второе. М., 2004. — С. 479-480. Автор комментария — П.Е. Кондратов. См. также: Мотовиловкер Я.О. О принципах объективной истины, презумпции невиновности и состязательности процесса. Ярославль, 1978. — С. 19.

 5 См., напр.: Комментарий к Уголовно-процессуальному кодексу Российской Федерации / Отв. ред. Д.Н. Козак, Е.Б. Мизулина. М., 2002. — С. 65.

 6 Яков Иванович Баршев (1807-1894) — доктор права, профессор уголовного и полицейского права Санкт-Петербургского университета в 1835-1856 гг.

 7 Баршев Я.И. Основания уголовного судопроизводства с применением к российскому уголовному судопроизводству. М., 2001. — С. 47-48.

 8 Там же. — С. 48.

 9 Фойницкий И.Я. Указ. соч. — С. 95.

 10 Случевский В.К. Учебник русского уголовного процесса. Судоустройство-судопроизводство. Цит. по: Хрестоматия по уголовному процессу России. Автор-составитель — Куцова Э.Ф. М., 1999. — С. 77.

 11 Всеобщая Декларация прав человека (принята на третьей сессии Генеральной Ассамблеи ООН резолюцией 217 А (III) от 10 декабря 1948 г.) // Российская газета. 1998. 10 декабря.

 12 Случевский В.К. Указ. соч. — С. 77.

 13 Руководство Международной Амнистии по справедливому судопроизводству. М., 2003. — С. 90.

 14 См.: Случевский В.К. Указ. соч. — С. 78.

 15 Чельцов-Бебутов М.А. Курс уголовно-процессуального права. М., 1995. — С. 751.

 16 Духовский М.В. Русский уголовный процесс. Цит. по: Хрестоматия по уголовному процессу России. Автор-составитель — Куцова Э.Ф. М., 1999. — С. 76.

 17 См.: Ширков В., Шрамченко М. Устав уголовного судопроизводства с позднейшими узаконениями, законодательными мотивами, разъяснениями Правительствующего Сената и циркулярами Министерства Юстиции. СПб., 1902.

 18 См.: Свод законов Российской империи. Т. 14. СПб., 1914.

 19 Согласно ст. 114 Устава о цензуре и печати, к повременным изданиям относились: 1) газеты и журналы, выходящие в свет отдельными номерами, листами или книжками; 2) сборники, или собрания новых, оригинальных или переводных, сочинений или статей разных писателей, издаваемые под одним общим заглавием более двух раз в год.

 20 Под судебными установлениями понималась совокупность судебных мест, т.е. нескольких должностных лиц судейского звания, учрежденных для совместного отправления судебной деятельности, и иных должностных лиц, состоящих при суде в качестве вспомогательных органов, а именно прокуратура, адвокатура, судебные приставы и нотариат (Фойницкий И.Я. Указ. соч. С. 259).

 21 Так, в постановлении Совета Судей РФ от 2 апреля 1999 г. № 7 «О мерах по информационному обеспечению деятельности судов и органов судейского сообщества» отмечается, что «большой ущерб авторитету судебной власти, ее носителям наносят некомпетентные либо откровенно заданные выступления отдельных средств массовой информации» // Вестник Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации. 1999. № 7.

 22 Российская юстиция. 1994. № 9.

 23 Собрание законодательства Российской Федерации. 2002. № 46. Ст. 4532.

 24 Ч. 1 ст. 1 Закона РФ «О прокуратуре РФ» (в ред. Федерального закона от 17 ноября 1995 г. № 168-ФЗ) // Собрание законодательства РФ. 1995. № 47. Ст. 4472.

 25 Закон РФ от 26.06.1992 № 3132-1 (ред. от 15.12.2001) «О статусе судей в Российской Федерации» // Российская газета. № 170. 29.07.1992.

 26 Федеральный закон от 14.03.2002 № 30-ФЗ (ред. от 04.07.2003) «Об органах судейского сообщества в Российской Федерации» // Российская газета. № 48. 19.03.2002.

 27 Кодекс официально опубликован не был. — Текст взят из справочной правовой системы «Гарант».

 28 Закон РФ «О средствах массовой информации» // Ведомости Съезда народных депутатов Российской Федерации и Верховного Совета РФ. 1992. № 7. Ст. 300. Собрание законодательства РФ. 2003. № 27. (Ч. II.) Ст. 2708.

 29 Утверждена Постановлением Совета судей РФ от 16 ноября 2001 г. № 60. — Текст взят из справочной правовой системы «Гарант».

 30 Об основных требованиях, которым должны отвечать указанные правила, см.: Федотов М.А. Право массовой информации в Российской Федерации. — М., 2002. С. 323-325.

 31 А.Рихтер. Гласность правосудия и права журналистов / Законодательство и практика масс-медиа. 2003. № 12 — C.13.

 32 Утверждено Постановлением Президиума МОВС от 17 июля 2002 года. — Текст доступен в сети «Интернет» по адресу: http://www.movs.ru/press_5.php.

 33 В соответствии с ч. 2 ст. 13 Федерального конституционного закона от 23 июня 1999 г. «О военных судах Российской Федерации» (Собрание законодательства РФ. 1999. № 26. Ст. 3170) окружной военный суд образуется в составе председателя, его заместителей, а также других судей. Гарнизонные военные суды в состав окружного военного суда не входят.

 34 Как разъяснено в абзаце 3 пункта 11 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 5 марта 2004 г. № 1 «О применении судами норм Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации», рассмотрение ходатайства об избрании подозреваемому, обвиняемому меры пресечения в виде заключения под стражу проводится в открытом судебном заседании, за исключением случаев, указанных в части 2 статьи 241 УПК РФ // Бюллетень Верховного Суда РФ. 2004. № 5.

 35 Владимиров Л.Е. Учение об уголовных доказательствах. Тула, 2000. С. 125.

 36 См. подробнее: Конституция Российской Федерации. Научно-практический комментарий. 3-е изд. / Под ред. Б.Н. Топорнина — М.: Юристъ, 2003. — С. 399.

 37 Некоторые авторы применительно к данному случаю говорят о праве судьи по своему усмотрению разрешить или запретить ознакомление с материалами дела. На наш взгляд, с этой точкой зрения согласиться нельзя. (См: Техника юридической безопасности для журналиста: Сборник материалов практических обучающих семинаров для работников СМИ и будущих журналистов / Под ред. А.К. Симонова. 3-е изд., испр. и доп. — М.: «Галерия», 2002. — С. 104. Федотов М.А. Указ. соч. — С. 349).

Станислав РОМАНОВ,
Дмитрий ГОЛОВАНОВ